– Неужели? – заинтересовался шеф.
– Ну, я-то полагал, что моя цель – выследить вампира, начавшего активную охоту в Москве. Выследить и… э… обезвредить.
– Так-так… – подбодрил шеф.
– На самом же деле задание имело своей основной целью проверку моей пригодности к оперативной работе, к полевым действиям. Исходя из неправильной оценки задания, а именно: следуя принципу «разделять и защищать»…
Шеф вздохнул, покивал. Кто-нибудь менее с ним знакомый решил бы, что он пристыжен.
– А ты в чем-то нарушил этот принцип?
– Нет. И потому провалил задание.
– Как ты его провалил?
– Вначале… – Я скосил глаза на чучело белой полярной совы, стоящее под стеклом в стеллаже. Шевельнуло оно головой или нет? – Вначале я истратил заряд амулета на бесплодную попытку нейтрализации черной воронки…
Борис Игнатьевич поморщился. Пригладил волосы.
– Ладно, с этого и начнем. Я изучил образ, и если ты его не приукрасил…
Я возмущенно покачал головой.
– Верю. Так вот подобную воронку снять амулетом невозможно. Ты классификацию помнишь?
Черт! Ну почему я не перелистал старые конспекты?
– Уверен, что не помнишь. Но не важно, это воронка вне класса. Тебе никак не удалось бы с ней справиться… – Шеф перегнулся через стол и таинственным шепотом произнес: – И знаешь что…
Я внимал.
– И мне бы не удалось, Антон.
Признание было неожиданно, и я не нашел, что ответить. Уверенность в том, что шеф может абсолютно все, никем вслух не озвучивалась, но бытовала у всех сотрудников конторы.
– Антон, воронка подобной силы… снять ее сможет лишь автор.
– Надо найти… – неуверенно сказал я. – Жалко девчонку…
– Не в ней дело. Не в ней одной.
– Почему? – ляпнул я и торопливо исправился: – Надо остановить Темного мага?
Шеф вздохнул.
– Возможно, у него лицензия. Возможно, он был вправе наложить проклятие… Дело даже не в маге. Черная воронка такой силы… помнишь, как зимой упал самолет?
Я вздрогнул. Это была не наша недоработка, да и вообще по большей части скорее дыра в законах: пилот, на которого наложили проклятие, не справился с управлением, и лайнер грохнулся на городские кварталы. Сотня жизней ни в чем не повинных людей…
– Такие воронки работать выборочно не способны. Девчонка обречена, но на нее не свалится кирпич с крыши. Скорее взорвется дом, начнется эпидемия, на Москву случайно сбросят атомную бомбу. Вот в чем главная беда, Антон.
Шеф вдруг повернулся, бросил испепеляющий взгляд на сову. Та быстро сложила крылья, блеск в стеклянных глазах угас.
– Борис Игнатьевич… – с ужасом сказал я. – Это моя вина…
– Понятно, что твоя. Тебя спасает одно, Антон. – Шеф откашлялся. – Поддавшись жалости, ты поступил совершенно правильно. Амулет не мог сбить вихрь полностью, но на время оттянул прорыв инферно. У нас теперь есть в запасе сутки… может быть, двое. Я всегда считал, что непродуманные, но благие поступки приносят больше пользы, чем продуманные, но жестокие. Не используй ты амулет – уже сейчас пол-Москвы лежало бы в руинах.
– Что же делать?
– Искать девчонку. Охранять… по мере сил. Еще раз-другой вихрь удастся дестабилизировать. А нам за это время придется найти мага, поставившего проклятие, и заставить его снять вихрь.
Я закивал.
– Искать будут все, – небрежно сказал шеф. – Я отозвал ребят из отпусков, к утру вернутся с Цейлона Илья и Семен, к обеду – остальные. Погода в Европе плохая, я попросил коллег из Европейского бюро о помощи, но пока облака разгонят…
– К утру? – Я глянул на часы. – Еще сутки.
– Да нет, к этому утру, – игнорируя полуденное солнце за окном, ответил шеф. – Ты тоже будешь искать. Может быть, снова повезет… Продолжаем разбор твоих ошибок?
– Стоит ли терять время? – робко спросил я.
– Не бойся, не потеряем. – Шеф встал, прошел к стеллажу, достал чучело совы, водрузил на стол. Вблизи стало ясно, что это действительно чучело, жизни в нем не больше, чем в меховом воротнике. – Переходим к самим вампирам и их жертве.
– Я упустил вампиршу. И ребята ее не догнали, – покаянно подтвердил я.
– Тут никаких претензий. Ты и так сражался достойно. Вопрос о жертве…
– Да, мальчик сохранил память. Но он такого деру дал…
– Антон! Очнись! Мальчика зацепили Зовом на расстоянии нескольких километров! Он должен был войти в подворотню беспомощной куклой! А когда сумрак исчез – упасть в обморок! Антон, да если после всего произошедшего он сохранил способность двигаться – у него великолепный магический потенциал!
Шеф замолчал.
– Я дурак.
– Нет. Но ты и впрямь засиделся в лаборатории. Антон, этот мальчик потенциально сильнее меня!
– Ну уж…
– Давай без лести…
На столе зазвонил телефон. Видно, что-то срочное: мало кто знает прямой номер шефа. Я вот – не знаю.
– Молчать! – приказал шеф ни в чем не повинному аппарату, и тот затих. – Антон, паренька надо найти. Убежавшая вампирша сама по себе не опасна. Или ребята догонят, или обычный патруль ее возьмет. Но если она высосет мальчишку… или, того хуже, инициирует… Ты не знаешь, что такое полноценный вампир. Современные – комары рядом с каким-нибудь Носферату. А он ведь был еще не из самых лучших, пускай и пыжился… Так что мальчик должен быть найден, обследован и, по возможности, принят в Дозор. На Темную сторону мы его отпускать не вправе, баланс по Москве рухнет окончательно.
– Это что – приказ?
– Лицензия, – мрачно сказал шеф. – У меня есть право на подобные приказы, как ты понимаешь.
– Знаю, – тихо сказал я. – С чего начинать? С кого, вернее.
– Как угодно. Видимо, все же с девушки. Но и мальчика попробуй найти.
– Я пойду?
– Выспись все-таки.
– Я прекрасно выспался, Борис Игнатьевич…
– Не думаю. Еще хотя бы часок рекомендую.
Я ничего не мог понять. Встал я сегодня в одиннадцать, сразу же рванул в контору, чувствовал себя совершенно бодрым и полным сил.
– Вот тебе помощник. – Шеф щелкнул пальцем по чучелу совы.
Птица расправила крылья и негодующе заклекотала.
Сглотнув, я решился на вопрос:
– Кто это? Или что это?
– Зачем тебе? – заглядывая сове в глаза, спросил шеф.
– Чтобы решить, хочу ли я с ним работать!
Сова взглянула на меня и зашипела, как разъяренная кошка.
– Неправильно вопрос ставишь. – Шеф покачал головой. – Согласится ли она с тобой работать, вот в чем вопрос.
Сова опять заклекотала.
– Да, – обращаясь уже не ко мне, а к птице, сказал шеф. – Ты во многом права. Но кто-то просил о новой апелляции?
Птица замерла.
– Обещаю, что буду ходатайствовать. И на этот раз шансы есть.
– Борис Игнатьевич, мое мнение… – начал я.
– Извини, Антон, оно меня не волнует… – Шеф протянул руку, сова неуклюже переступила пушистыми ногами, встала на ладонь. – Ты своей удачи не понимаешь.
Я замолчал. А шеф прошел к окну, распахнул раму, вытянул руку. Сова забила крыльями и сорвалась вниз. Хорошо чучело!
– Куда… оно?
– К тебе. Вам работать в паре… – Шеф потер переносицу. – Да! Учти, зовут ее Ольга.
– Сову?
– Сову. Будешь кормить, заботиться – все будет хорошо. А теперь… поспи еще чуть-чуть и вставай. В контору можешь не заезжать, дождись Ольги – и за работу. Проверь Кольцевую линию метро, например…
– Как – еще поспать… – начал я. Но мир вокруг уже мерк, тускнел, растворялся. В щеку больно впился уголок подушки.
Я лежал в своей постели.
Голова была тяжелая, в глазах – песок. Горло ссохлось и болело.
– А… – хрипло застонал я, переворачиваясь на спину. Тяжелые шторы не давали понять, ночь на дворе или давно уже день. Я скосил глаза на часы: светящиеся цифры показывали восемь.
Первый раз я удостоился от шефа аудиенции во сне.
Штука это неприятная, причем в первую очередь для шефа, которому пришлось вломиться в мое сознание.
Видно, и впрямь туго со временем, если он счел нужным провести инструктаж в мире снов. Но надо же… какая реальность! Не ожидал. Разбор задания, сова эта дурацкая…
Я вздрогнул – в окно снаружи постучали. Мелко и часто, будто когтями. Донесся приглушенный клекот.
А чего еще я, собственно говоря, ожидал?
Вскочив, нелепо оправив трусы, я подбежал к окну. Вся та дрянь, что я глотал, готовясь к охоте, еще действовала, и очертания предметов я различал четко.
Рывок – я распахнул шторы. Поднял жалюзи.
Сова сидела на подоконнике. Чуть щурилась – все-таки уже рассвело и для нее было слишком светло. С улицы, конечно, трудно понять, что за птица уселась на окно десятого этажа. А вот соседи, если выглянут, будут весьма удивлены. Полярная сова в центре Москвы!
– Что ж такое… – тихо сказал я.
Хотелось выразиться более ярко. Но от этой привычки меня отучили в самом начале работы в Дозоре. Точнее – сам отучился. Как увидишь раз-другой Темный смерчик над человеком, в чей адрес ты ругнулся, – сразу начинаешь придерживать язык.
